— Женщина не поворачивается к воину спиной? — догадалась я.

Мне не ответили. И взгляд от тыла кадета МакВаррас тоже не отрывали. До меня начало доходить! Да, додумалась я ползать в нижнем белье и чулках по постели! Я бы ему еще стриптиз станцевала!

Нрого молча рванул ремень на брюках, не отрывая голодного взгляда от моего белья. Ускорившись, преодолела широченную кровать, спрыгнула на пол, развернулась к воину. Тот молча и решительно бросил на пол уже снятые с пояса ножны, следом полетел широкий ремень, а сам тар-эн, не отрывая взгляда конкретно от цели, начал расстегивать брюки.

— Вы… вы что делаете? — Нет, я, конечно, догадывалась, но оно как-то само сорвалось.

Рука, уже стягивающая штаны, остановила свою подрывную деятельность. Нрого замер. Сейчас он тяжело дышал, но вот глаза его отрываются от… от пусть будет цели, и поднимаются к моим глазам. Некоторое время он просто смотрел, словно приходя в себя, затем произнес:

— Что?

Интересно, если я сейчас поведу себя, как с Дьяром, этот как отреагирует? Наверное, именно эта мысль заставила страх отступить, и я стала мыслить четко, уверенно и быстро. И догадку нужно было проверить:

— Великий воин Нрого. — Я мило улыбнулась и поправила бретельку бюстгальтера, — вы такой… сильный.

Мысль о том, что этот тар-эн опытный и матерый мужик, пришла слишком поздно.

— Я понял, — с неожиданной улыбкой произнес воин, — Киран не распущенная, Киран просто боится. — Бракованный навигатор мне в полете! — Иди ко мне, — приказал Нрого, придерживая штаны.

— Уже бегу, сейчас только шнурки поглажу! — сорвалась я и прикусила язык.

Поздно.

Нрого застегнул брюки, не отрывая от меня взгляда, затем скрестил руки на груди и произнес:

— Киран, твой отец отдал тебя мне, следовательно, ты несешь обязательства. Твое нежелание разделить со мной постель, демонстрируемое с самого начала, говорит лишь об одном — Киран МакВаррас не ведает о чести, стремясь избегнуть обязательств.

И мне стало плохо. Совсем.

— А вас не заботит тот факт, что я не хочу делить с вами постель? — сдерживая вполне обоснованную злость, спросила я.

Взгляд Нрого сделался странным. Затем я услышала приказное:

— Подойди.

Сдержалась, обошла постель, приблизилась к воину, дальше привычное — взгляд в глаза. Долгий, ищущий чего-то и не находящий. Нрого нахмурился, его руки скользнули по моим, накрыли плечи. Взгляд все так же искал что-то в глубине моих глаз… Искомое найдено не было, и великий воин призадумался.

Жаль, что размышлять он предпочитал молча, но значительно хуже то, что вывод он все же озвучил:

— Киран — редкий камень. Особый. Но укрощение пантеры изысканное удовольствие, от него не отказываются.

— В каком смысле? — не поняла я.

Нрого провел пальцем по моим губам и снисходительно сообщил:

— Тар-эн не ведают отказа у женщин.

Мне почему-то это так напомнило Дейма и его «Я могу получить любую»…

Но немногословный Нрого решил на этом завершить наше общение, сел за стол и похлопал по коленке, видимо требуя моего там усаживания. Я была не в том положении, чтобы отказываться, а потому молча подошла и впервые в жизни села на колени к мужчине.

— Твоя покорность радует, — глухим голосом произнес воин. Потом добавил: — Фрукты содержат снотворный яд. Не ешь. Не хочу.

— Если съем — умру? — догадалась я, памятуя о злобной бегемотихе.

— Будешь вялой, сонной. Мне не понравится.

Очень весело. Но отравленные фрукты мелочь, меня сейчас другое заинтересовало:

— Почему вы так со мной разговариваете? — На Нрого я не смотрела, глядя куда-то перед собой. И не видя ничего.

— Привычка, — неожиданно искренне ответил воин.

— В каком смысле? — Я взглянула на него.

Тар-эн весело подмигнул и произнес:

— С женщиной воин должен говорить доступно.

Нормально!

— Я что, дура, по-вашему? — возмутилась я и попыталась встать.

Нрого отреагировал насмешливым взглядом, под которым я попытки прекратила, и резонно заметил:

— Умной не назовешь.

Сижу в оцепенении, думаю о жизни. О жизни, и о справедливости, и о судьбе своей горемычной… Мало того, что меня вот так вот просто отдали, как последнюю продажную женщину, так я еще, как выяснилось, обязана помнить о чести и отдаваться без возражений. Потрясающе просто.

Поняла, что сейчас просто сорвусь, и поднявшись, причем на сей раз Нрого меня не удерживал, направилась в спальню.

— Куда? — вопросил воин.

— Стресс снимать, — буркнула злая я, стараясь не думать, какой у меня в нижнем белье и чулках вид сзади.

Судя по тому, что воин промолчал, вид был впечатляющий.

Придя в спальню, открыла шкаф, залезла в нужный рюкзак, достала бутылку шампанского, предпоследнюю кстати. С шампанским вернулась к Нрого, опять села к нему на колени, протянула бутылку и хмуро попросила:

— Открой. Буду потерю невинности праздновать.

Тот факт, что там нужно кучу всего откручивать, супружник проигнорировал и просто выдрал пробку. Пошла пена. Я с наслаждением пролила все это на шкуры, затем, запрокинув голову, сделала глоток. А что, достанусь Нрого пьяная, пусть радуется.

Не тут-то было! Едва глотнула, как услышала:

— Женщина не должна…

Остановилась, хмуро посмотрела на тар-эна и прямо спросила:

— Что еще?

— Чашу возьми, — приказал Нрого, напряженный и от того будто окаменевший.

— Зачем? — не поняла я.

— Женщина должна есть скромно, не возбуждая воина, — ответили мне, не отрывая от моего же рта взгляда.

Нет, это уже перебор!

— Тебя и бутылки возбуждают? — практически взревела я.

— То, как ты из нее пьешь, — был напряженный ответ.

— Здесь нет стаканов! — Я указала на стол.

И тут я вспомнила! Этот Нрого никогда не пил спиртного. Никогда! Значит, улетит мгновенно. И проблема лишь в том, как напоить его? Из бутылки он пить не будет, это даже такой «неумной», как я, ясно, а что, если…

И, глядя в глаза воина, я вновь отхлебнула шампанского, набрав полный рот, затем потянулась к его губам. Когда мои уста накрыли собственно его, Нрого перестал дышать. На вливание пенистой жидкости в его собственный рот отреагировал судорожным глотанием. А дальше я опять оказалась на постели! И я не уловила, как он это провернул. Просто миг — и мы не сидим, мы лежим, причем Нрого весь на мне, а у меня в руках бутылка.

— Я не допила, — тяжело дыша, напоминаю воину, который тяжело дышал на мне.

Остановился. Зарычал. Резко поднялся, удерживая и меня заодно. И вот мы опять за столом, и я у него на коленях. И это еще удивительно, что бутылку я все же удержала.

— Ух, — несколько потрясенная событиями, выдохнула я.

— Нрого, — он усмехнулся, — едва сдерживается.

Вдох, взгляд на бутылку, и, повернувшись к воину, я прошептала:

— А Кира любит целоваться. Продолжим?

И я нагло провернула все тот же прием повторно. И в третий раз тоже…

Кто бы мне сказал, чем все это закончится!

Ритмично скрипит кровать… Ритм то усиливается, то уменьшается… Она так уже полночи скрипит. Нрого кайфует, и ему явно сейчас очень хорошо, а вот мне не очень!

Я сижу на полу, в руках сейр, в ногах бутылка с шампанским… последняя… пустая. А он еще требует. Смотрю в сейр, оттуда такой же испуганный и непонимающий взгляд Микаэллы…

— Кир, — прошептала подруга, — он все еще прыгает?

Медленно поворачиваю голову, глядя на собственно кровать. Нрого продолжает выделывать кульбиты разной степени сложности и вопить, что он хороший. В очередной раз поражаюсь прочности иристанской спальной мебели — это надо же такое выдерживать. Правда, пугает страшная мысль — вдруг с женщиной эти тар-эн двигаются не менее активно, вот кровати и строятся повышенной прочности… Интересно, а местные женщины тоже повышенной прочностью отличаются?

— Прыгает, — упавшим голосом говорю я.

— Кир… тебе бы поспать… — неуверенно говорит Мика.